Каталог статей
| Главная » Статьи » Интересно почитать |
[№25] Друзья нашего детства
 Однажды на улице я встретил своего одноклассника и, вспомнив свои школьные годы, он вдруг попросил совета: «Что делать, мои дети абсолютно ничего не читают?» Наверняка, он ожидал от меня каких-то рецептов. А мы как-то неожиданно стали вспоминать, что сами читали в те далекие годы. Самое первое впечатление в моей жизни и в жизни моих сверстников – это детские красочные журналы 1960-х гг. – «Веселые картинки» и «Мурзилка». Они были небольшими по объему: страничек 12–14. Сами названия их несли живую радость, неподдельный восторг и новые, неизведанные пока впечатления не только детям тех лет, но и их родителям. Сегодня даже трудно себе представить, как старались, как стремились вложить в очередной номер журнала все лучшее их создатели: редакторы, художники, авторы, корректоры, – словом, весь не столь уж и многочисленный по современным меркам штат издательства того времени. Их имена как бы оставались за кадром. Важен, как говорится, результат. И он был, да еще какой! Каким огоньком зажигались глаза ребенка, листавшего еще пахнувшие типографской краской странички «Веселых картинок»! Уже много лет спустя, я где-то прочитал, что лучшими советскими журналами считались «Еж» и «Чих», возглавляемые такими маститыми авторами, как Маршак, Олейников, Хармс… Может быть это и так, но для меня самыми лучшими, самыми желанными остались все-таки журналы моего детства «Веселые картинки» и «Мурзилка». Главная тема 1960-х гг. – это, конечно, космонавтика. Готов поклясться, что не было мальчишки, не хотевшего стать космонавтом. И не было, наверное, ни одного номера, где не публиковались бы стихи, рисунки, загадки, рассказы на космическую тему. Ведь именно тогда в повседневном лексиконе появились слова «космонавт», «космическая ракета», «скафандр» и вся страна от края до края, затаив дыхание, зачарованно следила за очередным полетом в космос. А что уже говорить о детях? Они просто надолго заболевали космосом, и все детское творчество было пронизано этой темой насквозь. А еще создатели и творцы «Веселых картинок» придумали «Книжку в книжке». Аккуратно, конечно, с помощью мамы, поработав ножницами, ты, мой дорогой сверстник, получал изумительную «Книжку-малютку». Вот из нее-то и вошли в мою жизнь стихи С. Маршака, Д. Хармса, Дж. Родари и А. Барто, К. Чуковского и С. Михалкова. Да так и остались в ней добрыми и надежными друзьями до сих пор. А потом, уже в школьные годы, «Веселые картинки» и «Мурзилка» сменились журналом «Пионер» и газетой «Пионерская правда». Постепенно раздвигались горизонты и младший школьник, перешагнувший еще одну возрастную ступень, смотрел на мир уже совершенно иными глазами. Надо сказать, что при всех недостатках советской системы образования, любовь к чтению все-таки стимулировалась. Отмечались «Книжкины именины» в детской районной библиотеке. Учителя и родители вели нарядных детей записывать в библиотеку. И это было настоящим событием в жизни моих одноклассников, и, конечно, в моей тоже. Мама достала свой паспорт, библиотекарь оформляла карточку читателя, и отныне это место становилось для меня куда боле значимым, нежели школа. Особого выбора не было, что давали, то и приходилось брать. Библиотекари особо не утруждали себя работой с маленькими читателями, но зато я был допущен к небольшому книжному фонду. Из всех прочитанных книг мне больше всего запомнилась трилогия А. Бруштейн «Дорога уходит в даль». Теперь, перечитав переиздание этой книги, не могу объяснить, чем же она мне так понравилось. Но это уже закон жизни: на каждом новом ее витке мы изменяемся сами и изменяем свое отношение к окружающему миру, воспринимая все в ином свете. Школьная библиотека также не очень-то жаловала нас, младших подростков. Когда весело звенел звонок с урока и «куча мала» буквально вкатывалась комом в библиотеку, ее глаза наполнялись смертельным ужасом. Но барьер, отделявший книжные стеллажи от буйных малолетних посетителей, надежно охранял весь фонд школьной библиотеки от такого «нашествия». Однако именно здесь вошел в мою жизнь первый «взрослый» журнал – «Юность» с большими подборками стихов блистательной плеяды того времени: Евтушенко, Рождественский, Вознесенский и др. Однако это было уже значительно позже. Совершенно новый мир открылся для меня на страницах «Букваря» – первого школьного учебника. И хотя прошло без малого 30 лет, я прекрасно помню эту первую школьную книгу – от отдельных больших букв русского алфавита до простеньких рассказов с цветными картинками. А потом была «Родная речь» – книга для чтения в начальной школе, насыщенная лучшими шедеврами русской классики. У меня тогда своей библиотеки не было. Жили, по нынешним понятиям, скромно и стесненно. Мой одноклассник, Сергей Шкрабо, сын известного белорусского критика и автора учебников белорусской литературы, часто приглашал к себе домой посмотреть на довольно внушительную коллекцию книг своего отца. Посмотреть, потому что шкафы с фолиантами запирались на ключ, отец не давал никому читать книги из своей библиотеки. Сам Сережа был мальчиком чрезвычайно начитанным и оказал на меня благотворное влияние. Только подумать: в 4-м классе мы уже знали мельчайшие подробности из жизни Пушкина и Лермонтова, и, надо же (в это трудно поверить, но это так), переживали их преждевременную смерть, как будто это случилось недавно! Помню, получив на уроке биологии по тройке, мы с моим одноклассником вышли на улицу, и он сказал: «Не переживай. Вот если бы этот учебник писал Пушкин, мы никогда бы тройку не получили». Чтобы не сложилось превратное впечатление, скажу, что мы не были пай-мальчиками: вовсю участвовали в школьных баталиях, тихонько закапывали дневник с плохими отметками, чтобы не узнали учителя и родители, покуривали в тайных местах школьного двора.… И, вместе с этим, читали не только Майн Рида и Фенимора Купера, но и вполне «взрослых» писателей и поэтов: К. Г. Паустовского, А. Т. Твардовского, К. М. Симонова. И все-таки приоритет оставался за русской классикой. Конечно, обожали ходить в кино, но никогда экранизация не заслоняла сам первоисточник. И не случайно в нашей жизни все больше места занимали два предмета: литература и история, забирая без остатка все свободное от уроков время. Я готовился к урокам литературы, обложившись сочинениями В. К. Кюхельбекера, К. Ф. Рылеева, воспоминаниями о Пушкине, перепиской декабристов. Вели дневник, писали стихи, затем читали друг другу. До сих пор бывает досадно, когда вспоминаю школьные уроки литературы. Ни в коем случае не задевая авторитет истинных мастеров своего дела, хочу сказать, что преподавать литературу по большому счету ни тогда, ни сейчас толком не могут. Да и сами учебники, содержащие критический материал, написаны бездушным канцелярским языком. Я уже не говорю о готовых сочинениях по литературе, растиражированных в больших дозах. Где тут надеяться на творческое отношение к предмету! Во второй половине 1960-х гг., когда я учился в начальной школе, полным ходом шли педагогические эксперименты, касавшиеся главным образом, точных дисциплин. Вовсю внедрялся принцип «научности», материал не усваивался и к тому же плохие отметки по математике, физике и химии просто отвращали от этих предметов. И все-таки несколько книг по точным наукам я вспоминаю с благодарными и нежными чувствами. Это книги Я. И. Перельмана «Занимательная математика» и «Занимательная физика». Это книги-долгожители с завидной судьбой. Они выдержали десятки переизданий. Написанные еще в 1930-е гг., они с неослабевающим интересом читаются и в наши дни. Потому что автор умел просто и доходчиво разъяснить школьникам довольно сложные природные явления. И к тому же безупречно владел даром популяризатора, знал истинную цену слова. Поучиться бы этому искусству авторам современных учебников! | |
| Категория: Интересно почитать | Добавил: Moderator001 (30 Окт 2008) | Автор: Кандидат педаг. наук С. А. Пуйман | |
| Просмотров: 513 | Рейтинг: 0.0/0 | |
| Всего комментариев: 0 | |
